И пусть никто, никто вообще не уходит. У меня не осталось вопросов, у меня нет причин звонить и устраивать истерику. Больше у меня нет причин ехать в место, которое так мне полюбилось....нет, я поеду. Но не к ней. Меньше драматизма, больше...больше чего? Я по ней даже не плакал ещё. Один раз только. Говорят, это пройдёт. Конечно, пройдёт. Я без неё не умру. Да я без всех не умру, на самом деле. Но я буду очень по ней скучать. Надеяться, что она это прочтёт, но вряд ли ей это нужно. Теперь у неё много хороших друзей, наверное, хороших, наверное, друзей. Дай Бог, чтобы хороших. Дай Бог, чтобы друзей. Она же так хотела друзей. Наверное, больше, чем я. А я хотела её к себе в сёстры. Она стала моей роднёй, моей сестрой. Вспоминая её слова, адресованные её старой новой лучшей подружке я понимаю...у нас с ней на двоих не было ничего...или было? Даже и не знаю. Кто я был в её жизни? Друг, любовник, ролевик-кто? Не позвонить, ни спросить. Не нужно. Я от души хотел ей только всего самого лучше. Я её берёг. Только совсем не умел этого делать. Перегибал палку, не относился к ней, как она сама этого хотела. А теперь меня больше нет в её жизни. Нигде нет. Так мы кончили. Так кончили наши персонажи. И фильмы ужасов, которые мы смотрели и не боялись, и прогулки по ночам, когда мы смеялись на всю улицу. Всё это, не на нас двоих, на меня одного. У меня есть друзья, а без неё я всё равно ещё нескоро перестану быть одиноким. Моя самая большая потеря. Наверное, я в её жизни не потеря вовсе, раз она так легко вычеркнула меня из неё. А теперь смотрите...будто меня и не было. Вещи собраны. Её вещи собраны. Шнуфель собран, белый мишка, шмотки, шарики, брелки, книжки, диск, очки...круглые очки Соби. А отдать нет сил. Шнуфеля особенно. Тогда я был ей дорог. И Шнуфель в этом точку поставит. Что она сделает-выбросит это всё, сочтёт барахлом, подарит своим новым друзьям? Которые лучше меня. Конечно, лучше меня. Потому что я слишком хотел её в свою жизнь. Да, перегнул палку, не спорю. И вот это поздравление...это ёбаная отписка, это жест вежливости. Если бы она не написала, я бы не обиделся...и не плакал. А так плакал. И мне стало так горько от осознания того, как я ей не дорог, как я ей безразличен. Насколько мёртв я, насколько ей похуй. Вы правы, Ирина Владимировна, пусть это будет самый грустный день рождения. У неё весёлый будет. У нас скоро 3 года, а мы не дожили. Больше это не праздник...так умирают даты. Так умирают сшитые игрушки, браслеты. Так умирают обнимашки. Так умирают "скучаю" и "люблю", "приезжай" и "тебя здесь ждут". Так умирает ночная Сортировка, бутерброды и пиво в два часа ночи, нарощенные ресницы и разговоры о лихих 90-х. Так умирают парки, откосы, озёра, остановки. И подруга, которая была мне как сестрица, порвала со мной отношения. Я ей больше не нужен. И-за мамы, что за бред, честное слово. Но мне кажется, причина в другом. Я тогда зря приехал к ней, с соком и шоколадкой? Не знаю. Когда я болел, я бы хотел чтобы меня навещали. А так...может, и зря. Но это было от души. От чистого сердца. Последний раз. Мне казалось, наша дружба не закончится, мы выросли, мы много поняли. Она теперь и лица моего не вспомнит. Нет, Ирина Владимировна, вы не правы... я не "примчался к больной подруге на другой конец города и торжественно вручил презент"....нет...я приехал к подруге пожелать...да просто так. Сока привёз. Потому что если дружить не так...то как? Простите, если я с ней дружил неправильно. Её подружайка с ней правильно дружит. Пускай. Я одно могу сказать...я всегда хотел добра ей. Правильно я это делал или неправильно-не знаю, всяко бывало. А добра хотел всегда. Всё, что я заслужил...вот. Мой давний друг, который знал меня лучше, чем я сам. У неё, наверное, и не болит. И тут уже не поделать ничего. Разговоры, разговоры, разговоры.